Кросс - Страница 51

Потом Салливан вообще исчез с экранов фэбээровских радаров. Монни Донелли согласилась с моим предположением, что Салливан мог стать информатором кого-то из агентов Бюро и теперь находится под его протекцией или протекцией полиции Нью-Йорка. Может быть, даже подпал под программу защиты свидетелей.

Неужто он и впрямь стал чьим-то стукачом?

И теперь Мясника прикрывает ФБР?

Глава 92

Джон Маджоне был человеком гордым, самоуверенным, иногда любил прихвастнуть и покрасоваться, но он был не глуп, а поэтому не беспечен. Он прекрасно понимал сложившуюся ситуацию, страшную, реальную угрозу со стороны этого чокнутого киллера, этого ирландца, услугами которого его отец в свое время широко пользовался. Но даже его болван-папаша пытался тогда избавиться от Салливана, едва узнал, насколько он опасен и непредсказуем. Теперь надо наконец покончить с этим, и сделать это нужно очень продуманно.

Салливан все еще был в бегах — это Маджоне знал точно. Соблюдая дополнительную предосторожность против его ответного удара, он вывез семью из Южного Бруклина. И теперь они жили на Лонг-Айленде, в огороженном и охраняемом комплексе «Минеола». А потом и сам он присоединился к ним.

Дом был кирпичный, в колониальном стиле, на берегу, в тихом тупике. Были и собственный причал на канале, и быстроходный катер «Сесилия-Тереза», названный так в честь его первого ребенка.

Хотя местоположение комплекса было всем известно, охрана на всех въездах была надежная, а Маджоне к тому же удвоил и число собственных телохранителей. Так что безопасность своей семье он обеспечил. В конце концов, Мясник всего лишь одиночка. Ну какой вред он может принести, если говорить серьезно?

Маджоне-младший собирался в это утро заняться кое-какими делами, но позже, а потом, как это было у него принято, заехать в свой клуб в Бруклине. Появляться там надо было регулярно. Он был уверен, что теперь у него все под контролем. Да и его люди убедили своего дона, что Салливан очень скоро подохнет, и семья его тоже.

А пока Маджоне плавал в собственном крытом бассейне. Он уже сделал тридцать кругов и собирался проплыть еще пятьдесят.

Но тут зазвонил сотовый, оставшийся в шезлонге.

Рядом никого не было, и ему пришлось вылезти из воды и самому взять трубку.

— Да. В чем дело?

— Маджоне! — раздался в трубке мужской голос.

— Кто это, черт возьми? — спросил он, хотя уже понял, кто звонит.

— А это Майкл Салливан, босс. Нахальный малый, да?

Маджоне несколько удивило, что этот чокнутый снова позвонил ему.

— Думаю, нам надо поговорить, — сказал он.

— Да мы и так уже говорим. Ты послал за мной киллеров. Сначала в Италию. Потом они приперлись ко мне домой в Мэриленд. Стреляли в моих ребят. А потом возникли в Вашингтоне, меня искали. Это потому, что я, как ты полагаешь, трепло и хвастун, да? Это ты трепло и хвастун, Младший! И это тебя надо уделать!

— Послушай, Салливан…

— Это ты послушай, ублюдок. Ты меня послушай, Младший! Тебе сейчас доставят посылку — в твою крепость. Посмотри внимательно, что там внутри. И учти: я скоро приду за тобой! Тебе меня не остановить. Ничто меня теперь не остановит. И никто. Я же чокнутый, верно? Не надо забывать об этом. Я самый чокнутый из всех чокнутых уродов, какие тебе только встречались или о которых ты слышал. И мы с тобой обязательно встретимся снова. — И Мясник отключил связь.

Маджоне набросил купальный халат, потом вышел на лужайку перед домом. Он не верил собственным глазам: посылку доставила служба «Федерал экспресс»!

А это означало, что свихнувшийся Салливан, возможно, прямо сейчас наблюдает за домом. Возможно такое?

— Винсент! Марио! Тащите свои задницы сюда, живо! — крикнул он своим телохранителям, которые тут же выскочили из кухни с сандвичами в руках.

Он велел одному из них вскрыть посылку — вне дома, возле бассейна.

Через несколько минут нервного ожидания охранник крикнул:

— Это фотографии, мистер Маджоне. Правда, не совсем в стиле рекламы фирмы «Кодак»…

Глава 93

— Кажется, мы нашли его, мой милый!

Моя пациентка, учительница Эмили Корро, как раз собиралась уходить, (хотелось бы надеяться, теперь с более высокой самооценкой), когда по мобильнику мне позвонил Сэмпсон. Большой Джон редко бывает в таком возбужденном состоянии, так что, видимо, произошло нечто чрезвычайное.

А оно и впрямь произошло.

В тот же день мы с ним прибыли в район Флэтлэндс в Бруклине. И отправились разыскивать местную таверну под названием «У Томми Макгоуи».

Чистенькая и аккуратная закусочная была почти пуста. Там были только мощный бармен-ирландец и маленький, но крепко сбитый человечек лет сорока — он сидел в самом конце хорошо отполированной стойки. Его звали Энтони Муллино, и работал он художником-графиком на Манхэттене. В прошлом — лучший друг Майкла Салливана.

Мы сели так, что Муллино оказался между нами.

— Очень мило, — сказал он и улыбнулся. — Эй, ребята, я ведь вовсе не собираюсь от вас бежать. Я пришел сюда по собственной доброй воле. Просьба не забывать об этом. Да у меня дядьки — здешние копы. Можете проверить, если хотите.

— Уже проверили, — сказал Сэмпсон. — Один в отставке, живет в Мертл-Бич; второй временно отстранен от службы.

— Ха, значит, я уже набрал пятьсот очков! Неплохо. Поможет мне остаться в высшей лиге.

Мы с Сэмпсоном представились. Муллино попытался вспомнить, откуда ему знакомо лицо Джона, но не смог. Он сообщил нам, что внимательно следил за расследованием дела о главе русской мафии по кличке Волк, в котором я принимал участие, работая в Бюро, и которое проходило именно здесь, в Нью-Йорке.